Русские без России

 ...Это не корабль, а мирозданье рушится на жестком полотне.

рушится на жестком полотне.

Леонид Мартынов

После октябрьской революции 1917 года Россия потонула в кровавой внутренней смуте и братоубийственной гражданской войне. Война разделила русских людей на красных и белых. К 1920 году карта некогда могущественного государства, как Шагреневая кожа, свернулась до маленького полуострова Крым, который генерал Врангель, главнокомандующий вооруженными силами Юга России, назвал «последним клочком русской земли, где существует право и правда…». Понимая, что вскоре и этот последний оплот Белой армии рухнет, Россию спешно покидали те, «кто разделял с армией ее крестный путь, - семьи военнослужащих, казаки, моряки, чины гражданского ведомства с их семьями и те отдельные лица, которым могла грозить опасность в случае прихода врага». Покидали не навсегда – отступали на время, чтобы сохранить армию, флот и в нужный момент вернуться.

Из воспоминаний Анастасии Ширинской:

– Помню сильный ветер в ноябре 1920-го в Севастополе, когда начался исход из Крыма Белой армии. Я и сейчас вижу толпы людей, в руках – узлы, чемоданы, баулы… И маму с корзинкой в руках, где были наши единственные ценности: иконы, фотографии и рукопись…
Вспоминая об этих последних севастопольских днях, я, как на большой картине, вижу  людей, куда-то озабоченно стремящихся. Но не помню ни паники, ни страха. Может быть, оттого, что мама умела  в самые драматические минуты сохранять и передавать нам, детям, свое спокойствие. А скорее всего, она умела скрывать собственный страх. До последней минуты мы не знали, как уедем. Эсминец «Жаркий», которым командовал мой отец, стоял  в доках с разобранными машинами. Папа получил приказ его покинуть и перевести экипаж на «Звонкий». Его возмущению не было конца: «И не говорите, что я потерял рассудок! Я моряк! Я не могу бросить свой корабль в городе, в который входит неприятель!»
Пока все грузились, мы сидели дома, а папа упорно добивался в штабе, чтобы миноносец был взят на буксир и был отремонтирован в дороге.

После разговора с Кедровым он добился своего. Вернувшись на «Жаркий», не теряя времени, он послал людей вернуть с заводов отдельные части разобранных машин. Это было самое спешное. Надо было также снабдить корабль самым необходимым: хлебом, консервами, нефтью... Надо было брать все, что возможно, в портовых магазинах, так как в дороге ничего нельзя будет купить: бумажные деньги окончательно теряли свою стоимость.
30 октября мы узнали, что «Жаркий» будет взят на буксир «Кронштадтом» – большим кораблем-мастерской.
31 октября к вечеру почти все корабли были на внешнем рейде, и мы увидели, что и «Кронштадт», грузно переваливаясь на волнах, тоже направляется к ним. Миноносцы, стоявшие у пристани около «Жаркого», в свою очередь двинулись в путь. Вскоре мы остались совершенно одни...
Прошло столько лет, но я ничего не забыла. Помню эти  последние часы на Корабельной стороне…

Один за другим Россию покидали корабли. Вскоре Севастополь остался без своего сердца – русского флота. Среди всех прочих порт покинула 250-лет прослужившая верой и правдой своему Отечеству Черноморская боевая эскадра, состоящая из 34 кораблей.
«Эвакуация из Крыма прошла в образцовом порядке. Ушло 120 судов, вывезено около 150 000 человек. Сохранена грозная русская военная сила.  От лица службы приношу глубокую благодарность за выдающуюся работу по эвакуации Командующему флотом вице-адмиралу Кедрову, генералам Кутепову, Абрамову, Скалону, Стогову, Барбовичу, Драценко и всем чинам доблестного флота и Армии, честно выполнившим работу в тяжелые дни эвакуации».

Генерал Врангель.

Фиалки на воде

Они мотались по морю многие месяцы - корабли легендарной Черноморской эскадры - Крым, Константинополь, Италия - тамошние жители, сочувствуя беженцам, бросали с гандол скромные букетики фиалок…. Но официально ни в одном государстве так и не захотели принять русских моряков. Только Франция позволила им бросить якорь в своей Африканской колонии – порте Бизерта.

В конце декабря 1921 года на 32 кораблях Черноморского флота в Бизерту пришло более шести тысяч россиян. Один корабль (34-й), затонул вместе с пассажирами во время шторма, а находящийся на буксире неисправный миноносец «Жаркий», передав пассажиров на другое судно, был отцеплен и пришел в Бизерту только после Рождества. На одном из кораблей с мамой и сестренками находилась восьмилетняя девочка Настя.

Бизерта. Старый город

Из воспоминаний Анастасии Ширинской:

— Это была зима. Мне было восемь лет, когда я увидела город, в котором мне суждено будет прожить мою жизнь. Я увидела его с борта корабля. Мой отец — старший лейтенант Александр Манштейн — был командиром миноносца «Жаркий».

Я помню, как корабли стояли вплотную друг к другу, и можно было ходить с дного на другой, потому что были специальные мостики между ними. Нам ведь нельзя было выходить на берег — таковы уж были международные обстоятельства. И четыре года мы провели в нашем городке на воде. Каждый день наши отцы уходили на службу – несли вахту на кораблях. У нас была своя интересная жизнь. На «Георгии Победоносце» разместилась корабельная церковь и школа для девочек, на «Генерале Корнилове» учили гардемаринов, на подводной лодке «Утка» работала редакция журнала «Морской сборник». Были даже ремонтные мастерские, потому что мряки верили, что когда-то корабли вернутся на одину…

В 1924 году, когда Франция признала СССР, моряки Русского флота превратились в эмигрантов.

Это сучилось 29 декабря, в полдень. На эскадренный миноносец «Дерзкий» прибыл военно-морской префект Франции в Бизерте адмирал Эксельманс. Он сообщил русским морякам о признании французским правительством молодой Советской республики и ликвидации эскадры. На русских кораблях построились сильно поредевшие экипажи. Легкий бриз играл полотнищами Андреевских стягов. В тишине неестественно громко раздалась последняя команда: «На флаг и гюйс!» И спустя минуту: «Флаг и гюйс спустить!».

Под звуки горнов медленно скользили вниз флаги с изображением креста святого Андрея Первозванного. Символ Флота, символ былой, почти 250-летней славы и величия России, которому они так долго служили, был спущен. Корабли же, в обмен на царские долги должны были вернуться в Россию. По иронии судьбы, советскую комиссию, приехавшую за ними в Бизерту, возглавлял бывший главком красного флота Евгений Беренс. А его младший брат контр-адмирал Михаил Беренс командовал «Тунисской» эскадрой. Братья так и не встретились – ни тогда, ни потом: общение с белогвардейцами было строжайше запрещено большевистскими инструкциями. Вот что значит гражданская война...

На суднах тщетно искали «сокровища южного фронта», оцениваемые в 150 миллионов послевоенных франков. Передача эскадры и возвращение кредитов так и не состоялись. Гордость русского флота пошла на лом.

Вскоре шесть тысяч человек, прибывших из России, разъехались по разным странам. В основном, уезжали в Париж. Осталось около семисот человек, которым жилось очень трудно. Они не уехали, потому что отказались изменить присяге.

Из воспоминаний Анастасии Ширинской:

– Как жили? Очень непросто. Морских офицеров не брали на морскую службу, даже полотерами на рыболовные суда. Приходилось устраиваться на берегу – работали землемерами, строили дороги, батрачили на фермах, работали официантами, ловили рыбу. Это были русские аристократы, но они не боялись любого труда, они боялись, что могут сказать: «Русские плохо работают». Но  так никто не говорил. А я помню, как контр-адмирал Старк работал таксистом, генерал Попов – механиком, а генерал Завалишин хотел стать садовником, Алмазов, который когда-то готовил докторскую степень в Париже, искал работу писаря… Достоинство, с которым они переносили неблагодарную работу, было лишено горечи, и наше доверие к жизни осталось незатронутым. Выпускницы Смольного стали белошвейками. Отец зарабатывал тем, что делал рамки для фотографий, но торговать ими он, поправде говоря, не умел. Мама говорила, что ей не стыдно мыть чужую посуду, чтобы нас прокормить, ей было бы стыдно, если бы ей сделали замечание, что она её плохо моет. …Но был день, когда все менялось, и к этому дню мы готовились целый год — я говорю о бале! Все надевали лучшую одежду, и казалось, что возвращается наше недавнее прошлое… Никогда не забуду, как вальсировала с адмиралом Беренсом…

"Блаженны изгнанные правды ради, ибо их есть царство небесное".

Эти Евангельские слова написаны над входом в храм во имя святого благоверного князя Александра Невского в Бизерте.

Из воспоминаний Анастасии Ширинской:

– У тех, кто пришел — я не говорилась: именно пришел, потому что флот ходит, — не было ничего, но был Андреевский стяг. Люди понимали, что имя Россия стерто с географической карты и на его месте появились какие-то отдельные буквы, в которых нет ни одного воспоминания о великой стране. Они понимали, что истребляется крестьянство, которое несло культуру земли, истребляется религия. Но и в самое трудное время наши отцы знали, какая сила есть в православии. Поэтому, когда не стало корабельной церкви, мечтали о том, чтобы построить храм. И в 1937 русская община построила в Бизерте православный храм во имя Александра Невского. Деньги давали в основном, конечно, эмигранты, но не только они – помогали и французы, и тунисцы. Все делалось своими руками. За иконой благоверного князя располагался хор, в котором пела моя мать. На клиросе она пела с детских лет, как писал Блок:

   О всех усталых в чужом краю,

   О всех кораблях, ушедших в море,

   О всех, потерявших радость свою...

Сама я читала часы, разводила кадило на улице. Если батюшка был мной недоволен, то говорил мне на «вы» и в нос: «Почему это у вас кадило керосином воняет?»

А в 1938 году появился храм Воскресения Христова в Тунисе…

Со временем русских становилось все меньше. Наши отцы умирали, и мы хоронили их на европейских кладбищах. Есть в Тунисе «русский квадрат», но в Бизерте нет специального русского кладбища, хотя здесь покоятся многие русские офицеры, в том числе и адмиралы.

«Не скажет ни камень, ни крест, где легли во славу мы русского флага…» – эта строчка из «Варяга» оказалась пророческой по отношению к бывшему младшему штурману легендарного крейсера и последнему командиру Бизертской эскадры Михаилу Беренсу. Михаил Беренс умер в полном забвении в начале 1943 года. Его похоронили на европейском кладбище «Боржель» в столице Туниса. Город тогда был оккупирован немцами, и, может быть, поэтому могила адмирала сразу же потерялась. В 21 веке тунисские власти решили уничтожить прежние захоронения и построить на их месте олимпийский стадион. Родственникам покойных предложили перенести родные могилы. Анастасия Александровна не могла допустить, чтобы кости Беренса попали под экскаватор. Она кинулась в архивы искать старые планы кладбища с фамилиями погребенных. И, что самое удивительное, нашла. Могила номер 8, русский квартал 13 – таков последний адрес адмирала.

Из воспоминаний Анастасии Ширинской:

– Все наши могилы были совсем заброшены. Времена и мародеры не пощадили их. После провозглашения независимости, когда в 56-м из Туниса ушли французы, местные грабители по ночам выкапывали гробы – искали клады. К счастью, могилу Михаила Александровича они не тронули. Сколько сил положила я на то, чтобы перевезти его останки в Бизерту! На перенос тела по крохам собирали деньги и в Тунисе, и во Франции. Но их все равно не хватало. И вот, за день до сноса могилы, мне позвонили из Парижа и сказали, что нужная сумма найдена. Я поверила в чудо! И теперь твердо знаю одно: если берешься за какое-нибудь важное дело – не смотри на детали, не бойся их. Просто делай и все.

… Сейчас, когда восстановлена связь времен, я уверена, что эти могилы не будут забыты и заброшены. А был период, когда мы могли лишиться и наших православных храмов. По местным законам в общине должно быть не менее 30 человек, а в конце концов, остались одна старушка в Тунисе и одна — я, в Бизерте… Наши отцы не могли оставить нам деньги, но они научили нас любить русскую культуру. Когда в России начались перемены, я обратилась в Московскую патриархию, и в начале девяностых к нам прибыл священник из Москвы! И вот я могу вам сказать, что у французов в Тунисе было восемьдесят церквей, а осталось пять, а у нас было две, и обе мы сохранили.

КОРНИ

Предки деда Анастасии Александровны по отцовской линии – Манштейны – были близки к русской императорской фамилии. Эрнст Себастиан Манштейн был одним из  близких сподвижников Петра Первого. Его сын Христофор Герман Манштейн был флигель-адъютантом фельдмаршала Миниха, служил при дворе Анны Иоанновны и участвовал в военных кампаниях русской армии. Его историческая летопись «Записки о России» ( с 1727 по 1744), пользуется большим авторитетом среди специалистов.

Из воспоминаний Анастасии Ширинской:

– Я родилась на Украине, на берегу Донца – это самая настоящая Киевская Русь. Это колыбель русского государства. Слово-то Украина, появилось только в семнадцатом столетии, когда поляки забрали территорию. Они же и дали это название – как окраина Польши. А Владимир-то крестил Киевскую Русь. И Ярослав Мудрый Киевский писал свод законов, которые назывались "Русская правда". И свод законов считался как бы первым камнем русской империи. Папа родился в Царском Селе. Мама родилась в Петербурге. Вся ее родня, которую она помнит, все родились в Петербурге. Да и прадед, и прабабушка. Прадед мой был генерал Насветевич, флигель-адъютант Александра Второго и личный друг будущего Александра Третьего, которому он давал уроки фехтования. Я хорошо даже помню мою старенькую прабабушку Марию Петровну Насветевич, которая умерла в 1915 году. А родилась приблизительно в 1842. Пока она жила и освещала все имение, то и усадьба жила устоями предыдущего столетия. Уже был ХХ век, но так как царствовала там прабабушка, то все устои были предыдущего века. И это детство позволило мне пережить потом все трудности последующей жизни. Потому что — это детство, это было мое царство. Это имение Рубежное. Этот большой парк… Но мне один раз кто-то сказал, видя, как мне пришлось всю жизнь бороться в эмигрантстве, потому что я не стала ни французской, ни тунисской гражданкой. Я их люблю: и французов, и тунисцев,– но я не хотела перестать быть русской, хотя России больше не было. Был Союз – СССР. Люди не могли сказать, кто они точно. А я могла говорить, что я русская, потому что ничего другого с моего рождения я не принимала и не приняла.

Я помню Россию такой, какой, может быть, никто теперь не видел. Я вижу Россию, которую мы пересекаем на поезде. А русские поезда были такие удобные! Они шире европейских поездов. Так красиво все это было! Человек с большим чайником проходил, открывались всякие корзинки, где всякие пирожки, то есть, что брали с собой люди… На остановках большие буфеты на станциях! А эти русские поля, которые засажены, где растет пшеница, где красные маки, васильки во ржи… Я прекрасно помню за окном горки,

и как блестит ручей… Это в моей детской памяти в течение, собственно, если вы посчитаете, то и не выйдет много - в течение пяти лет. Потому что один год, семнадцатый, мы уже не могли ехать. И, вы знаете, Россия для меня – это и были покрытые пшеном, рожью поля, серебристые ручейки по горам, по холмам, и остановки, и веселые поезда, молодежь, которая едет домой после учения. Вот что для меня была Россия.

Я думаю, что каждый может что-то сделать, чтобы Россия воспряла. Я могу сказать, что это такой исключительный русский народ. Я же знаю очень разные народы… Люди, которые сами культурные, они очень ценят русскую культуру, Нашу культуру, которую большевики старались уничтожить. Первые годы революции, когда уничтожали крестьянство, а крестьянин – русский мужичок – нес в себе русскую культуру земли. Тысячелетнюю культуру земли! Посмотрите, какие у нас древние свидетельства: «Слово о полку Игореве» уже существовало во время Средневековья! Культурные иностранцы это очень ценят.

И самое, что для меня тяжелое, когда я слышу русского человека, который говорит, что лишь бы отсюда убежать, как можно дальше. Это меня страшно убивает, потому что люди отказывались от всего, только чтобы остаться русскими, и жили надеждой, что они вернутся в Россию — на каких угодно условиях.

ЗАГАДОЧНАЯ РУССКАЯ ДУША

Много лет Анастасия Ширинская-Манштейн работала преподавателем — она учила детей математике. Ее ученики, бывая в городе Бизерта, обязательно заходили к ней. Среди них политики, бизнесмены, генералы… Какой-то французский писатель сказал, что родина — это страна твоего детства. Мэр Парижа Бертран Деланоэ, любимый ученик Анастасии, вырос в Бизерте.

Бертран Деланоэ:

   – ...Я узнал русскую душу и русскую историю благодаря русским, которых встретил в Бизерте. И лучше всего я знал Ширинских. И когда я встретился с Путиным, я мог сказать, что для меня русская душа раскрылась благодаря этим русским, которые с флотом пришли в Бизерту...

  ...Когда я впервые приехал в Санкт-Петербург в качестве мэра Парижа, то, прогуливаясь вдоль Невы, я увидел на здании Адмиралтейства флаг с Андреевским крестом. И я позвонил Мадам Ширинской! Столько всего хотелось рассказать по телефону!

«Нелегко истребить память народа. Придет время, когда тысячи русских людей станут искать следы народной истории на Тунисской земле. Усилия наших отцов по их сохранению не были тщетны».Эти слова Анастасия Александровна написала в 1999 году, готовя к печати первое издание своих воспоминаний на русском языке.

Книга Анастасии Александровны «Бизерта. Последняя стоянка» вышла на русском и французском языках и выдержала уже несколько изданий. Это – волнующий рассказ о трагической судьбе русских моряков и русских кораблей, что нашли свой последний причал у берегов Туниса. За эту книгу Анастасии Александровне в августе 2005 года была вручена литературная премия «Александр Невский», учрежденная Союзом писателей России и «Центром гуманитарного и делового сотрудничества».

Из воспоминаний Анастасии Ширинской:

– Недавно я приезжала в Москву на презентацию своей книги. Поселили меня в очень крутой гостинице, кажется в «Национале», повесили на груди «бейджик», прикрепили шофера. И вот мы катаемся с ним по городу, а он всё на жизнь жалуется. Денег, говорит, ни на что не хватает, позволить себе ничего не можем. Я спрашиваю у него: «Вы снимаете квартиру?» «Да вы что – в своей живем!» – чуть не оскорбляется он. «А машину вы берете в прокате?» – продолжаю я свой «допрос». «Нет, конечно!» – и уже откровенно косится на меня. Ну, я ему и рассказала, что своей квартиры, а тем более виллы, как у всех в Тунисе, у меня никогда не было и уже не будет. Хозяин дома, у которого я всю жизнь снимаю несколько комнат, уезжая во Францию, предложил мне их выкупить, за бесценок, всего за 1000 долларов. У меня их не было… Виллу купил араб, и теперь вот ждет - не дождется, когда я умру, чтобы сдать её кому-нибудь побогаче. По местным законам выгнать нас с сыном до моей смерти он не может.

 Вместе с мужем Сервером Ширинским они воспитали троих детей. Сын Сергей жил с матерью, две дочери стали физиками и живут во Франции. Настоящие французы и её внуки – они даже не говорят по-русски. Стефан – архитектор в Ницце, а Жорж рисует мультфильмы в компании Уолта Диснея. Внуки очень любят свою русскую бабушку. На миллениум преподнесли подарок: отправились вместе с ней в кругосветное путешествие.

70 лет Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн жила в Тунисе с паспортом беженки. Ей много раз предлагали принять гражданство другой страны, это помогло бы решить многие её большие и маленькие проблемы. Она не желала получать Советское гражданство, отказывалась от Германского, Французского и Тунисского и ждала Российского... Вдалеке от родины она хранила ей верность. Но мечта все-таки сбылась.

Сбыться мечте помог… тогдашний экзарх Русской православной церкви при патриархе Александрийском и всея Африки, а ныне наш предстоятель, митрополит Челябинский и Златоустовский Феофан. Он подготовил необходимые запросы и документы. Вместе с владыкой Феофаном она снова оказалась в России. Счастью её не было предела!

Паспорт гражданина Российской Федерации был вручен Анастасии Александровне Ширинской-Манштейн в 1999 году, ей тогда было 87 лет!

В Россию она приезжала дважды – побывала в Москве, С-Петербурге, городе морской славы Кронштадте, где служил ее отец. Передала уникальные архивы русского флота Центральному военно-морскому музею, а в Казанский кафедральный собор Санкт-Петербурга — исторический Андреевский флаг. Побывала на Дону, в родовом поместье. Ходила по знакомым тропинкам, как в детстве, и всё узнавала…

Из всех, оказавшихся в эмиграции в Тунисе, из всех мечтавших вернуться на Родину, вернулась она одна. И это возвращение – символ возрождения России.

Заслуги Анастасии Александровны в сохранении русской культуры и установлении дружественных связей между народами России и Туниса были замечены. Государственную награду Туниса ей вручил лично Президент Республики Зин аль-Абидин Бен Али. Её именем назвали площадь, где находится православный храм в Бизерте. Россия наградила её орденом Дружбы народов, Российская православная церковь — орденом святой равноапостольной княгини Ольги и преподобного Сергия Радонежского. Она стала единственной женщиной, которой присужден орден «За заслуги» Санкт-Петербургского Морского Собрания.

21 декабря 2010 года Анастасии Бизертской не стало. По-настоящему любить Россию, даже если Родина отвернулась от тебя, любить не только сердцем, но и делами, служить ей, храня веру, язык и культуру, жертвуя собственным благополучием – это и есть настоящий патриотизм, формулу которого Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн доказала собственной жизнью.

Долгая дорога домой...

Родители завещали дочери... быть гражданкой России. И только России. Через 80 лет их завет был исполнен.

Помог получить российское гражданство Анастасии Ширинской —

наш владыка Феофан

Архиепископ Челябинский и Златоустовский Феофан согласился поделиться с нашими читателями воспоминаниями об Анастасии Ширинской:

– Не помню, в каком это было году, я служил экзархом Русской православной церкви при патриархе Александрийском и всея Африки. Мне часто приходилось путешествовать по ближнему Востоку, по Африке, и всегда я интересовался жизнью наших прихожан-эмигрантов, которые разбросаны по всему свету.

Я знал, что в Тунисе есть община при храме и отправился туда, чтобы познакомиться. Первая, с кем я встретился в этой поездке, была Анастасия Ширинская. Меня поразила эта пожилая интеллигентная женщина, которая с такой увлеченностью рассказывала о эмиграции, о том, как с последней флотилией они прибыли в порт Бизерта в Тунисе, который тогда был колонией Франции. Морские офицеры выехали из России с семьями. Четыре года они прожили на боевых кораблях, там была создана нормальная, в ненормальных условиях, жизнь: работала школа, где учились дети, корабельная церковь. Когда им пришлось сойти на берег, несмотря на нищенское существование, они первым делом начали собирать деньги на храм – без храма жить не могли.

Анастасия Ширинская жила заботами о сыне (он был талантливый, но по-своему беспомощный человек), и о том, чтобы приводить кладбище в порядок, чтобы достойно содержать храм, особенно в Бизерте.

Я вошел в храм, небольшой по размерам. В нем не было священника - не хватало духовенства. Меня изумило, что в алтаре, над Царскими вратами, это называется «капитасма», висит вместо завесы Андреевский флаг с боевого эсминца! На стенах таблички, на которых названия кораблей, имена капитанов, офицеров.

Мы были на кладбище, и меня пронизывали разные чувства – боли и стыда – цвет Российского флота, адмиралы, капитаны, низшие и высшие чины нашли своё последнее упокоение на заброшенном кладбище в Северной Африке. Анастасия Ширинская поразила своей преданностью России, неимоверной любовью к России. Она была необыкновенно доброжелательна и говорила таким особенным русским языком, который мы уже утратили… Родители завещали ей не принимать никакого гражданства, кроме русского, и почти всю свою жизнь она прожила беженкой в чужой стране. Франция предоставила ей политическое убежище, и вообще, французские власти очень уважительно относились к ней, даже платили ей пенсию – в эмиграции она преподавала детям математику, многие её ученики стали известными людьми: политиками, генералами, бизнесменами…

Её отличала необыкновенная доброта и та интеллигентность, которая сочетается с чистотой сердца, интеллигентность не от образованности - интеллигентом ведь может быть и простой человек, и высокообразованный может быть хамом. Интеллигент – это нечто особенное, не от суммы знаний... Она была интеллигентом с большой буквы, интеллигентом той старой России.

Мне доводилось встречаться в Рио с потомками Лермонтова, Толстого, Пушкина – плеяда той интеллигенции носила нечто особое, может создаться ощущение, что даже законсервированное, но это не консервация, это сохранение, преемственность особых традиций. Интеллигенция – это ведь тоже своего рода селекция, она тоже взращивается – надо убирать сорняки, надо поливать…

Когда Анастасии Ширинской-Манштейн было уже за 80, мы предложили ей попробовать вернуть Российское гражданство. С этой просьбой мы обратились к президенту Российской Федерации Ельцину. Поражаюсь, насколько у нее сильна была вера в Россию – она верила и дождалась! Через 80 лет изгнания она стала гражданкой свободной России!

И затем состоялась наша поездка в Россию — радости её не было предела! её восхищало всё: и то, как живут люди, и то, что открыты храмы, восхищала Москва — такая яркая и современная. Мы были в Петербурге, она встречалась с руководством России. Её принимали как героиню. Её приезд был как символ. Это было возвращение к отеческим домам всех тех, кто был вынужден покинуть Родину. Ей очень хотелось посмотреть, как живут простые люди. В Сергиевом Посаде в доме жили тогда мои родители, и они пригласили Анастасию Александровну в гости. Родители мои были примерно её ровесниками. Было видно, что ей доставляет удовольствие общение с простыми верующими людьми.

– Владыка, как Вы считаете, появятся ли снова в нашей стране интеллигенты, такие как Анастасия Ширинская, сможем ли мы их вырастить?

– Мы просто обязаны, хотя, конечно это трудно, в тех условиях, в которых мы живем, никакой технический прогресс нам в этом не поможет. Надо менять сознание людей, общества. Чтобы вырастить интеллигенцию, как и предпринимательский класс, нужны поколения. Ведь это то, что передается из рода в род. Искусственно посадить и вырастить интеллигенцию невозможно: в бурьяне цветы не растут. В формировании интеллигенции должно участвовать все общество – это система домашнего образования и воспитания, школьного образования, гражданского общества, высшего образования...

Если мы посмотрим на систему воспитания в дореволюционной России у дворян – там воспитывались и нравственность, и этикет, прививалась любовь к прекрасному: литературе, музыке… Мы вырастили новую социалистическую интеллигенцию, а потом увидели, что люди во времена репрессий «стучали» друг на друга, а нас убеждали, что это интеллигенция…

Одна из основных черт интеллигенции – уметь жертвовать. Сейчас мы празднуем 200-летие победы в Бородинском сражении. Вот они, интеллигенты-дворяне – батарея Раевского – шли в бой вместе с солдатами, а не командовали в далеких от полей сражений кабинетах, там тоже интеллигентность души проявлялась, когда, по Слову Христа, «больше нет той любви, которая и жизнь полагает за други своя». Николай Раевский, вспомните, чтобы поднять в наступление оцепеневших от страха солдат, повел в атаку своих детей, которым было 11 и 16 лет!

Нам сейчас постоянно прививают потребительский подход к жизни, утверждая губительный лозунг «бери от жизни все». Вот сейчас говорят «богема» – те дамы и мужчины, которые мелькают часто на телевидении, они тоже, наверно, и называют себя, и относят к интеллигентам…а по сути – развратники…

Как воспитать любовь к своему Отечеству? Заботиться о сохранении исторической памяти. А сейчас наоборот – посмотрите, сколько у нас стараются переписать историю, и главное, все эти переписчики, нацелены на одно – разрушить доверие к нашей исторической памяти. Это очень опасная вещь, и, наверное, может прийти время, когда наступит у людей индеферентность к Отечеству. И, может быть, уже сейчас, только на подсознательном уровне, мы еще сохраняемся как народ, как Великая Россия. А это должна бы быть общегосударственная, общегражданская позиция. Сегодня, чтобы сохранить самоидентификацию, нам нужно шире представлять свою культуру. Так же считала и Анастасия Александровна – она завещала «делать упор на культуру и всегда ценить культуру, ценить то, что делает нас более интеллигентными и благородными!»

Ваше Святейшество, благодарю Вас за замечательный рассказ и за предоставленную возможность беседовать с Вами.

Материал подготовила Ольга Горбанёва