Белые ночи на Белой горе

Поразительно всё же, как велика Россия! На многие километры извилистой горной дороги по обочинам только бескрайние поля, дремучие леса, озёрки и речки. Деревеньки и те встречаются редко, а городов от Екатеринбурга до Кунгура нет и вовсе. Придорожное кафе в стиле русского терема — последний островок цивилизации на многие сотни километров.

     Северный Урал изумляет путешественников рельефом, яркостью и буйством растительности: до самого горизонта пригорки, покрытые еловыми лесами, а между ними,  во всех проекциях наклоненные, поля белых ромашек и синих люпинов! От многоцветного буйства растений в душе ликование – как прекрасен Божий мир! Вот из леса выходят пассажиры обогнавшего нас автомобиля с охапками белых грибов в руках. Их неожиданная радость «добычи» умиляет…  Вдруг  за горизонтом, на фоне синего неба, на секунды, появляется храм. Он тонет в облаках и от этого кажется Небесным храмом. Нетерпеливая радость переполняет сердце. За поворотом дорога уходит вверх, упираясь в вершину горы. Как драгоценный бриллиант, гору венчает дивный белый собор.  Невозможно передать его масштабы, красоту  и величие!   Вот он – Уральский Афон!  Мы на святой земле!

      Основанный в начале 1890-х гг. Белогорский Свято-Николаевский мужской миссионерский монастырь к началу ХХ века имел огромную популярность среди православного населения Урало-Сибирских губерний России. Усвоив строгие организационные традиции афонского монашества, белогорские иноки успешно проповедовали среди местных старообрядцев. Да и сам первый настоятель Варлаам (Коноплев) был из этой категории верующих. Монастырь был создан, чтобы преодолеть последствия раскола 17 века. Предание сохранило, что старообрядцы долго проверяли, сохранилась ли благодать в православной церкви, и как только поняли, что сохранилась, пошли под покров монастыря.

Потрясающая красота природы, высокая духовная жизнь и самоотверженный труд братии привлекали в монастырь свыше 70 тысяч паломников в год. Благодаря щедрым пожертвованиям купца П.С. Жирнова и других благотворителей, монастырь за короткие сроки сумел создать развитую хозяйственную инфраструктуру и стать одним из крупнейших монастырей Урала. Здесь был свой кирпичный завод, девять прудов, запруженных рыбами, более 580 десятин земли, сорок коров, монахи занимались хлебопашеством и пчеловодством. К 1910 г. братия монастыря превысила 400 человек. Старцы монастыря жили в Серафимо-Алесеевском скиту, освященном в честь Серафима Саровского. Кстати, игумен скита Серафим (Кузнецов) сопровождал мощи Великой княгини Елизаветы, убиенной в Алапаевске в 1918 году, в Иерусалим. Сто лет назад, в 1914 году Преподобномученица посетила Белогорскую обитель. Неисповедимы пути Господни...

Вершиной развития «Уральского Афона» стало завершение строительства на Белой горе величественного Крестовоздвиженского собора, освященного в июне 1917 года. Сооружение храма продолжалось 15 лет, по окончании строительства храм вмещал 8 тысяч человек! Главным инженером проекта был Е. И. Артёмов.

     Как же вкусно готовят в монастырских трапезных! Пища простая и без специй, главный секрет в ней  —молитва. Мы немного спешим, чтобы успеть на экскурсию по монастырю до службы.

 В  сравнении с собором все монастырские постройки: трапезная, иконные лавки, теплицы, корпус для паломников и монахов -  кажутся незаметными. И вовсе не видны покинутые серые домики, бывшие когда-то деревней. Скоро здесь достроят новый паломнический дом, и улица вновь наполнится жизнью.

   Одна из главных святынь монастыря – семисаженный поклонный крест. Установлен он был в 1891 году в память «чудесного избавления цесаревича Николая от опасности в Японии», высота его 10 м 65 см.

По крутому склону вниз, к пруду, ведут резные лестницы. Прямо на склоне часовня свтт. Николая чудотворца с источником святой воды.У подножия – купели для паломников. Видно, что монастырь стараниями братии и властей преображается – много новых построек, а в старых идёт ремонт.

 Внутри Крестовоздвиженский собор впечатляет не меньше – напоминает царские палаты.  Чугунная винтовая лестница ведёт на второй этаж.

Рассматриваем стенды — на старых фотографиях собор в руинах, светлые лица священников, расстрелянных в годы революции – запечатленные трагедии богоборческого времени. В Осинском уезде, где находился монастырь, «красный террор» отличался невиданной жестокостью.  25 августа 1918 года большевики замучили и бросили в Каму архимандрита Варлаама (Коноплева). С августа 1918 года по январь 1919 года большевики расстреляли и замучили 34 монаха Белогорского монастыря.

Существует немало документальных и устных свидетельств о тех трагических днях: «Монахов ставили в два ряда и расстреливали прямо на глазах у местных жителей Белой Горы. Кто пытался подойти или протестовал, в тех тоже стреляли. Хоронить не давали». Опубликованы воспоминания двух отшельниц Марии и Анны – духовных чад настоятеля Белогорского монастыря архимандрита Варлаама, подвизавшихся в 1918 г. недалеко от Белой горы. «Ослабев от голода, послушницы вышли из пустыньки и направились на Гору. Подходя к обители, они вместо братии встретили часовых, которые им сказали: "Уходите быстрее! Все расстреляны, никого нет, монастырь закрыт".

К 1919 оду монастырь опустел, а в марте 1923 г., был окончательно закрыт.

С 1930 года на Белой горе открывается лагерь для репрессированных и спецпереселенцев, годом позже дом инвалидов.

Началом возрождения монастыря считается год празднования 1000-летия Крещения Руси. В 1993 году был разработан проект, реставрация началась в 1999г.

В мае 1996 года монастырь посетил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.

    Служба в монастыре всегда особенная. Особая и исповедь — с каждым беседуют подолгу. Кажется, что вечерняя служба проходит очень быстро. Заходим в трапезную на чай, — и на источник…. Оказывается ночи на северном Урале в июне — белые! Возможно от этого листья на деревьях таких гигантских размеров – только здесь увидишь лист ольхи как у нашего лопуха и  кленовый лист размером с хлебницу.

На литургию в монастырь съехалось множество паломников. Мы причастились Святых Христовых тайн…  Уезжать не хотелось.

Печаль от расставания с монастырём скрасила экскурсия по Кунгуру.

Свое название город берет от речки Кунгурки, где он впервые был построен в 1648 году. В 1663 году на высоком месте, у слияния рек Сылвы и Ирени Кунгур положил свое второе основание (здесь он находится до сих пор). К концу 17 века Кунгур становится не только городом-крепостью, но и городом купцов и мастеровых, все более значительный вес приобретает кожевенное производство, а также мыльное, винное и мукомольное. Мастера гончарных дел, ювелиры, резчики по дереву и камню славились своими изделиями далеко за пределами родного края.

    В отличие от других уральских поселений Кунгуру удалось сохранить то очарование древних русских городов, которое позволяет окунуться в прошлый 19 и даже 18 век (чего, к сожалению, лишены мы, кыштымцы). Здесь переплелись история и современность – памятник самовару и памятник купцу Губкину. А на первый в России фестиваль воздухоплавания «Небесная ярмарка» и ралли на снегоходах «Белая гора», приезжают даже иностранцы. В августе в Кунгуре проходит Всероссийский православно-фольклорный фестиваль «Душа Белогорья».

   Когда-то Кунгур считался столицей русского купечества. Неслучайно на гербе города — рог изобилия. В этом маленьком уральском городке жили купцы первой гильдии — торгующие с заграницей. Купцы Губкин и Грибушин принесли чайную культуру в Россию, имели свои плантации чая в Китае, магазины в Москве, офис в Лондоне (а похоронить себя завещали только на Родине!). Купцы содержали сиропитательные учреждения. По выходе сиротам выдавали по сто рублей "подъемных" (это были серьезные деньги - тогда на 10 рублей можно было купить корову). Наш автобус останавливается  у здания профессионального училища, когда-то на его строительство чайным купцом Губкиным был выделен один миллион рублей (!). А личные средства были положены на депозит, и после его смерти училище должно было существовать на эти деньги. Их хватило бы до 1956 года! (Спросить бы революционеров: куда средства делись?).

    Купцы строили храмы (в Кунгуре их было 22), были во главе попечительских советов при приходах. Как сказал экскурсовод, "жили в поисках абсолютного добра" (вот какой была национальная элита!). На заводах было лучшее оборудование, закупленное в Москве или за границей, рабочих кормили бесплатно. Три летних  месяца заводы не работали (в Кыштыме, кстати, тоже), — все трудились на личных хозяйствах: сеяли, пахали, косили сено. Прокормить семью мог один мужчина, женщины не работали! А семьи тогда были многодетные... (У нас же сейчас работают и муж, и жена, а одного ребенка прокормить еле-еле могут!)
Именно купцы в самой сложной ситуации оказали отпор пугачевским отрядам. 

   Пугачевский бунт застал провинциальный Кунгур с ветхими ненадежными укреплениями. К этому времени начальства в городе уже не было. Кунгурский воевода Никита Иванович Миллер и его помощник Иван Семенович Кудрявцев со всеми остальными чиновниками струсили и тайком исчезли из Кунгура 27 декабря, бежали в Чусовские городки во владения Строгановых. Городской же магистрат, состоявший из купечества, деятельно взялся за организацию защиты города от пугачевских отрядов. Руководство обороной города взяли на себя бургомистр Филипп Кротов и купец Емельян Хлебников. Купцы пожертвовали для защиты родного Кунгура 1768 руб. 57 коп., и все горожане вооружились. Были срочно учреждены пикеты, в наиболее уязвимых местах по окраинам города устроили преграды из леса и снежные валы, установили батареи. Всех заключенных перевели в Кушинский завод. Обратились за военной помощью на Юговские казенные заводы, в Екатеринбург и Казань.

Город пугачевцы штурмовали несколько раз. 23 января начался самый яростный штурм Кунгура за все время его осады. Жители Кунгура в этот день крестным ходом, подняв Тихвинскую икону Божьей Матери, вышли на вал. Пугачёвцы же, увидев на валу множество народа и решив, что пришли федеральные войска, испугались и побежали. Так с помощью Божией местное купечество вместе с жителями Кунгура отстояли город.

      В память избавления Кунгура 23 января установлено празднование Тихвинской иконы Божьей Матери. Через 100 лет кунгурская городская Дума решила «…воздвигнуть памятник на том месте, куда ежегодно совершается Крестный ход 26 июня с поднятием Тихвинской иконы Божией Матери". Памятник, изготовленный из екатеринбургского серого мрамора, был открыт и освящен в 1893 году на центральной Соборной площади, против городской управы. По сторонам памятника на особых мраморных тумбах укреплены две старинные чугунные пушки. В нижней части на мраморных белых досках золотыми буквами написано: "Благодарные потомки храбрым предкам".

     Но вряд ли храбрые предки могут поблагодарить нас, потомков. Как, вы думаете, называется Соборная площадь сегодня?.. Вы не поверите – Пугачевской!  Вот  вам и гримаса советского времени…Есть и ещё одна – по адресу ул. Свободы дом 1 в Кунгуре располагалась…тюрьма! Такая вот свобода по-советски.

   Печальные мысли  немного развеялись, когда экскурсовод с гордостью сообщила нам радостную новость – здания  колонии, в которых когда-то размещался монастырь, переданы наконец, епархии. Мэр Кунгура заявил, что снос тюремных стен будет главным событием в городе и что сносить их будут всем миром. Женский монастырь теперь снова существует. Пока из множества храмов монастыря, действует только один – храм Иоанна Предтечи, в который мы входим. Храм почти пустой, лишь несколько монахинь кивают нам приветливо. Только что написанные иконы удивительно светятся изнутри и чуть пахнут свежей краской. У правого придела одинокая фигура схимницы – это иконописец монастыря.

На выходе — большая мраморная плита, надпись на которой вряд ли кого-то оставит равнодушным: «Иконы плачут страшно. Значит, уже не до смеха, при виде нас, смеющихся, беспечно летящих в пропасть в полном беспамятстве от нескончаемых развлечений. Боже мой, ты плачешь обо мне…  А мы живем, как во сне, а не наяву. И почти неспособны сокрушительно каяться, рвать свою никчемную жизнь в клочья, как старое вретище,  чтоб уравнившись с пеплом, начать все заново. Но ждет еще милость Божия, зовет, терпит, не истребляя, еще дает время каждому очнуться и отойти от пропасти».

    Обратная дорога казалась тяжелее. Обычно бодрые паломники погрузились в задумчивость. За окном снова пригорки да белые и синие поля до горизонта, а в моей руке дрожащий кленовый лист размером с хлебницу… Вспоминаются белые ночи на Белой горе, словно это награда монастырю за все чёрные страницы истории.

Впечатлениями делилась

ОЛЬГА  ГОРБАНЁВА.