В своё время большевистские власти устроили, помимо политической и социальной, ещё одну революцию – ею стала

РЕВОЛЮЦИЯ В ЯЗЫКЕ.

До 1917 г. в России азбуку изучали со смыслом букв: Аз (я), Буки (буквы), Веди (ведать), Глагол, Добро, Есть, Жизнь… Позже азбуку стали преподавать без смысла букв. Просто: а, б, в, г, д и всё. Убрали и закрыли смысл. Но не только это.

Сегодня люди на всех просторах СНГ не понимают, почему слово пишется так, а не иначе, и просто копируют его из орфографического словаря. Например, приставка «без» с ясным значением отрицания испокон веков существовала в русском языке. Однако в 1921г. реформаторы русского языка Луначарский-Ленин одним из первых указов новой власти ввели «беса» в русскую речь. Почему? «Без» – это решительное отрицание присутствия, отсечение чего-либо. А вот «бес» – это хвостатый дьяволёнок; «троян», вводящий человека в заблуждение; оборотень. Достаточно проиллюстрировать сказанное рядами слов. Не сочтите за труд поставить в скобочки в ряду нижеследующих слов поочерёдно буквы «з» или «с», чтобы понять коренное изменение смысла всего слова, фразы, речи в целом.

  Бе(…)славный; бе(…)сильный; бе(…)честный; бе(…)человечный; бе(…)платный; бе(…)совестный; бе(…)сердечный и т.д.

 Безславный однозначно воспринимается как позорный, постыдный. А вот в оборотневом варианте «бесславный» означает «бес славный», т.е. милый бесёнок.

 Безсильный – немощный, слабый. Понятно, что оборотни понимают по-своему «бессильный» – значит, «бес сильный», т.е. бес получается сильнее человека.

  Смысл переворачивается настолько, что вместо отрицания присутствия чего-либо, получается смысл присутствия нечистого духа. Сопоставляйте смелее: безцеремонный и бес-церемонный; безпонтовый и бес-понтовый; безсердечный и бес-сердечный. Таких двусмыслиц набирается – около 2 тысяч!

Искусственно внедрённое правило написания приставки «без-» в некоторых случаях как «бес-» должно было «упрощать» язык, объединяя произношение с правописанием. Но, как известно, «чем примитивнее язык, тем примитивнее мышление человека, тем примитивнее становится сам человек и тем легче таким управлять». 

Более того, все мы знаем, что времена атеизма планомерно убирали из речи Бога и все понятия с ним связанные. То есть, получилась ситуация, когда слов нет, а неназванная реальность есть. Более того, она деликатно и дипломатично стучится в двери человеческого сердца, а тому нечем ответить на этот зов. Вот почему,– замечает иеромонах Дмитрий (Першин),– начиная с 1930-х годов в СССР нарастает ощущение тяжелой безысходности, пронизывающей собой все горизонты советской культуры: от «скукоты» официозов и букварей до горьких умолчаний и недоумений в литературных, песенных и киношедеврах той поры.

За этой болью и тоской таилась тоска по Богу: в каждой душе есть бесконечное пространство для Бога, а Бога в ней нет, потому что нет слов, для того, чтобы Его позвать. И бездна человеческой души в поисках Творца должна была удовлетворяться замшелыми марксистско-ленинскими штампами.

Фантомную боль в ампутированной области смыслов Владимир Высоцкий выражал так:

И нас хотя расстрелы не косили,

Но жили мы, поднять

не смея глаз, —

Мы тоже дети страшных лет

России,

Безвременье вливало водку в нас.

(В.В. Высоцкий. Я никогда не верил в миражи).

И ему же принадлежит исповедание веры русской интеллигенции той поры:

Мне судьба до последней черты, до креста

Спорить до хрипоты (а за ней — немота),

Убеждать и доказывать с пеной у рта,

Что — не то это вовсе, не тот и не та!

Что — лабазники врут про ошибки Христа…

(Мне судьба до последней черты, до креста… 1978)\

ТЕРРИТОРИЯ СОВЕТСКОГО ПЕРИОДА

Мы подошли к теме, которую я и хотела обозначить в данной статье.

Мы до сих пор живём в топонимическом пространстве советской эпохи. Здесь все главные улицы всех городов, деревень и посёлков – улицы Ленина. Но уже нет в стране города, где имя Ленина было бы главным. Даже в Ульяновске давно слышны речи о возвращении городу родного имени – Симбирск. Страна кишит советскими географическими названиями, не свойственными для самобытной местности того или иного региона. Куда ни плюнь, везде попадёшь в Советский Союз. Дело не в «дани памяти советскому периоду». Дело в нелепости, несоответствии времени, да и нелогичности. Например, сейчас реабилитированные репрессированные живут на улицах, названных «в честь» своих палачей. А страна, борющаяся с терроризмом, продолжает лицемерно ходить по улицам с именами террористов и палачей недавнего прошлого.

Один из пользователей Интернета заметил, что Степан Халтурин ничем не отличается от Шамиля Басаева: «Оба террористы-«бомбисты», любители взрывать невинных граждан и представителей власти, одним словом,- бандиты...» 

По данным Фонда «Возвращение», в России 131 улица Войкова, 149 улицы «в честь» Халтурина, 554 - Моисея Урицкого, 284 - Розы Люксембург, 1220 – Дзержинского, 5900 - Комсомольских улиц, 630 - «Революционных» улиц, 1115 - Восьмого Марта, 1405 – Карла Маркса, 460 – Володарского, 1100 – Свердлова, 3470 – Кирова и около 7700 – Ленина…. Список можно продолжать….

Помимо террориста Халтурина, многие улицы носят имена Софьи Перовской, Андрея Желябова, Егора Сазонова, братьев Кадомцевых. Хотелось бы рядом с табличкой того или иного деятеля написать, что он, собственно, сделал для России. Ну, например, чтоб не было недомолвок и непониманий.

По последним данным, в годы революции, гражданской войны и красного террора погибло 100 миллионов человек.! Из 140 возможных...

Иеромонах Дмитрий (Першин) считает, что «по сути, названия улиц — это та география смыслов, которыми живет человек, это те ценностные ориентиры, которыми размечен космос человеческой души. И вот там, в этом внутреннем пространстве наших душ своей собственной жизнью живут десятки тысяч проспектов Ленина со всеми его статуями и бюстами, тысячи улиц, прославляющих его сообщников. Но если террористы и киллеры той поры увековечены в камне и бронзе, то именно на их примерах и будут воспитаны дети, подростки и молодежь».

В КЫШТЫМЕ,

как и во многих других городах, обширна советская топонимия.

Я училась в третьем классе, когда наша семья переехала на ул. Карла Либкнехта. Мало того, что я испытывала сложности с запоминанием правильного написания названия улицы, так мне ещё никто толком так и не объяснил, кто это такой – Карл Либкнехт, и чем он так прославился в Кыштыме. Все эти Клары Цеткин, Карлы Либкнехты, Розы Люксембург и иже с ними противоречат фонетическим нормам русской речи и трудны для произношения. Обратите внимание на то, как объективно оценил сам факт существования аналогичного нелепого топонима – проспект Карла Маркса – на карте Великого Новгорода в апреле 2010 г. в своём интернет-блоге губернатор Новгородской области Сергей Герасимович Митин: «…Как житель Великого Новгорода хочу сказать, что нам, россиянам, надо с бОльшим уважением относиться к истории собственной страны. Известный экономист 19 века Карл Маркс жил в Германии и никогда не был в России. Да, созданная им теория прибавочной стоимости – большая заслуга, но почему его именем обязательно должна называться одна из главных улиц в старинном российском городе? Вряд ли кто из миллионов погибших в Великой Отечественной войне, поднимаясь в атаки, погибая под бомбами и обстрелами, вспоминал Карла Маркса…»

Все эти политические деятели «внесли вклад» в германское и международное коммунистическое движение, но никакого отношения не имеют ни к истории, ни к географии, ни к культуре Кыштыма.

В те же школьные годы мы не раз поднимали эту тему как на страницах Кыштымской «ТиН-газеты», так и в обсуждениях с друзьями-взрослыми: почему нам приходится топтать пресловутую улицу Ленина и запоминать Энгельсов и Фрунзе в то время, как нет ни одной улицы- имени основателя нашего города. И как мало в процентном соотношении улиц, связанных со своими названиями исторически.

Например, до «переименовки» улица Свердлова (сам Свердловск ещё в девяностые вернул себе имя Екатеринбург) в Кыштыме называлась Кабацкой, Советская была Базарной, Володарского (в честь Моисея Марковича Гольдштейн, проходившем в большевистских «святцах» под кличкой «Володарский») именовалась Романовка, К.Либкнехта – Верхняя Медведкова, Красноармейская была Береговой, Фрунзе – Набережной, Ленина – Каслинской, Крупской – Непряхина, Калинина – Тверской, а Республики – Большая.

Поднимая тему возвращения исторических названий улицам Кыштыма, я не говорю о механическом переименовании улиц, названных в честь знаменитых людей советского времени. Речь идет о переименовании улиц, названных в честь людей, виновных в гибели сотен тысяч невинных людей. Речь идет о Ленине и Свердлове, Урицком и Кирове и т.д... Процесс возвращения названий идет по всей стране, организовано всероссийское общество «Возвращение», познакомиться с деятельностью общества можно на сайте www.vozvr.ru

А в заключение хотелось бы предложить выдержку из одного занимательного интервью.

Учредитель Фонда протодиакон Андрей (Кураев) о проблеме возвращения названий и других исторических ценностей в России в исключительном (exclusive) интервью Фонду «Возвращение». К 20-летию возвращения имени Санкт-Петербурга.

Журналист:- Петербургская Топонимическая комиссия состоит из высокопрофессиональных ученых, краеведов, гуманитариев, активных сторонников возвращения названий. При этом, однако, большинство членов комиссии наотрез отказываются обсуждать возможность любого изменения названий, данных впервые в советский период, даже если ими увековечены имена террористов, убийц, организаторов репрессий. Примеры: ул. Белы Куна, Свердловская набережная. Аргумент используется следующий: нет возможности играть роль суда истории и судить людей, делить их на «хороших» и «плохих». Один и тот же исторический персонаж одним согражданам может нравиться, у других он будет вызывать противоположные чувства. В какой степени с таким подходом комиссии можно согласиться?

Андрей Кураев: - Ну, представляете, если точно так же будет работать комиссия по амнистии? «Мы боимся вынести решение. Ну, раз уж сидит человек, то и пусть сидит. И он привык, и мы привыкли». Кто не останавливает руку палача, уважая его права и привычки, тот жертвует правами его жертвы. Странное какое-то выходит status quo.

Привычности бывают разные. Бывают привычности не слишком эстетичные, но не аморальные. Если у вас, скажем, Газгольдерная улица. Ну да, неблагозвучно, но ведь и не оскорбительно ни для кого. В таком случае можно было бы сказать: «Ну ладно, привыкли, оставим». А для дефектолога, например, это даже замечательно: «Девочка, скажи: Газ-голь-дер-ный прос-пект».

Но когда речь идёт об улицах с именами убийц, то поверх финансовых и эстетических аспектов ложится нравственный. Ведь есть люди, которые отождествляют себя с их жертвами. И поэтому такого рода названия саднят их души.

Но комиссии, конечно, мудры. Они знают, что в нашей истории возвращается ветер на круги своя… Так что вполне может статься, что «консерватизм» этих постсоветских комиссий и властей – это не отсталость, а стояние в стартовой позиции… Закончится игра в демократию – и пригодятся и бронепоезд, заботливо сохраненный на запасном пути, и танки наши быстры, и проспекты товарища Свердлова.

Временами кажется, что гражданская война не закончится никогда... Но все же, если подойти к этой теме с позиции людей, извлекающих уроки из истории, стоит присвоить улицам двойное название - советское и историческое. Это будет символом примирения эпох, покаянием и принятием трагической истории одновременно. Да и звучать они будут даже благозвучнее, к примеру, улица Калинина-Тверская...

подготовила Маргарита Карачева