Снегурочки

есть только в России

Рождественская ёлка — традиционный атрибут празднования Рождества во многих странах мира. Он возник в средневековой германской традиции, а с XIX века получил популярность и в России.

Новолетие отмечалось в России и в допетровскую эпоху. Единственным содержанием этого праздника был торжественный новогодний молебен во всех церквях, но наиболее пышный проходил в Москве, в присутствии царской семьи. Праздновался этот день 1 сентября. Традиция встречи нового года 1 января начинается в Петровскую эпоху. Историки отмечают, что наружное украшение зданий ветвями хвойных деревьев в России впервые было назначено царским указом к 1 января 1700 года, но оно не имело ничего общего с традицией вносить на Рождество дерево в дом и украшать его; эта традиция в Россию приходит спустя полтора века. Ель на Руси традиционно связывалась со смертью, погребальным обрядом, и о том, чтобы вносить её в дом, речи не шло. Единственными, кем был выслушан царский указ, стали владельцы кабаков, на протяжении XVIII века обозначавшие вход в заведения еловыми ветвями, отчего горького пьяницу прозывали «ёлкиным».

По царскому указу от 20 декабря 1699 года, впредь предписывалось вести летосчисление не от Сотворения мира, а от Рождества Христова, и по вводимому в России юлианскому календарю день «новолетия», до того времени отмечавшийся на Руси 1 сентября, «по примеру всех христианских народов» отмечать 1 января. В 1699 году таким образом, новый год отмечался дважды: 1 сентября и затем 1 января. В этом документе давались также указания по организации новогоднего праздника. В его ознаменование было велено пускать ракеты, зажигать огни и украсить столицу (тогда ещё Москву) хвоей: «По большим улицам, у нарочитых домов, пред воротами поставить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и мозжевелевых против образцов, каковы сделаны на Гостином Дворе». А «людям скудным» предлагалось каждому «хотя по древцу или ветве на вороты или над храминою своей поставить… а стоять тому украшению января в первый день».

Москва праздновала новый год по царскому указу неделю. Позже 1700 года считать день 1 января за какой-то особый в России принято не было, его сопровождал лишь традиционный молебен «на новолетие».

Ни Пушкин, ни Лермонтов

в жизни ёлок не видали

В России всенародно и широко праздновались святки: праздничные дни, длящиеся от праздника Рождества до праздника Крещения, включавшие в себя «разрешение на вся»: на колядование со звездой, на гаданья, на «переряженье», на саночные катанья, на маскарады, на пиры. С 24 декабря до 6 января в России ставили балаганы, карусели; в XIX веке устраивались катки, украшенные иногда ледяными дворцами; цирк-зверинец, лотереи, проводились пантомимы, игрались спектакли, танцевальные вечера, играли оркестры, жглись фейерверки. Дни 31 декабря и 1 января в этот праздничный ряд неизбежно попадали. Но Новый год стал праздником лишь в декабре 1935 года.

Ёлка в украшенном виде олицетворяет «неувядающую благость», неумирающую природу. Ёлка как «рождественское дерево» появляется в начале ХIХ века в домах петербургских немцев.

На Рождество 1828 года Александра Фёдоровна, к тому времени уже императрица, организовала первый праздник «детской ёлки» в собственном дворце для пяти своих детей и племянниц, дочерей великого князя Михаила Павловича.

До начала 1840-х годов обычай ставить рождественскую ёлку в России не существовал, дворцовые ёлки были исключением. Ни Пушкин, ни Лермонтов никогда в жизни ёлки не видели; в окружавшем их дворянском кругу поддерживались только русские святочные традиции: святочные маскарады и балы. Лермонтов описал такой святочный праздник в драме «Маскарад», а Пушкин – святочное гаданье девушек в романе «Евгений Онегин». До начала 1840-х годов о ёлках в столичных домах в литературе не упоминается, но в начале 1840-х, как о большой новинке, уже пишут о продаже в кондитерских «прелестных немецких ёлок, убранных сластями, фонариками и гирляндами». Это нововведение в середине 1840-х годов переживает необыкновенный подъём интереса, так что в конце сороковых годов в Петербурге уже повсеместно ставятся ёлки. Ф. М. Достоевский в рассказе «Ёлка и свадьба» 1848 года упоминает ёлку как нечто уже общеизвестное.

Петербуржцы быстро отошли от образца маленьких немецких ёлочек и начали соревноваться, у кого ёлка гуще и богаче. Самые богатые ёлки убирались настоящими драгоценностями и ценными тканями.

Медленнее елка проникала в провинцию. В помещичьих усадьбах ещё долго держались традиции Святок, но постепенно «столичная немецкая забава» пришла и туда. Вместе с распространением и коммерциализацией ёлка становилась «статусным» явлением. Традиция рождественского дерева подчеркивалось в том, что ёлка увенчивалась Вифлеемской звездой (засиявшей в небе предвестницей Рождества). Блеск огней и свечей на ёлке, её блестящее украшение символизировали сияние «благодатного света», пронизывающего мир после Рождества. Ёлка легко вошла в российский быт именно потому, что она позволяла всей символике службы и обряда соединиться в едином зрительном образе и действии, в котором была занята вся семья.

В годы общего государственного траура выходили особые постановления проводить ёлки скромнее, в семейном кругу, ограничивая широкое веселье. Это было во время годичного траура в связи со смертью императора в 1855 и в 1881 годах, во время Русско-турецкой войны в 1877-78 годах; во время Первой мировой войны, в 1914-16 годах.

В постановлении Синода, изданном во время войны России с Германией, указывалось, что отношение православной церкви к новой традиции всегда оставалось несколько настороженным, как к иноземному и, в своих истоках, языческому обычаю. Предписание ограничивать ёлки относилось не к самому дереву, а именно к празднику, к «пьяной ёлке». Последнее такого рода указание Синода было опубликовано в канун Нового 1917 года: оно было напрямую связано с потерями России в войне.

В канун Рождества 1892 года в Мариинском театре в Санкт-Петербурге был впервые поставлен балет "Щелкунчик" на музыку П. И. Чайковского. С тех пор петербургская традиция постановки «Щелкунчика» на Рождество стала широко известной в европейских странах, а музыка к балету сопровождает праздничные ёлки за пределами страны.

"Поповский обычай"

Cразу же после октябрьских событий никаких официальных запретов ёлки и Рождества не вводилось. Если ёлка и стала большой редкостью в домах, то не в результате специальных запретов, а из-за всё растущих экономических проблем. Первый тревожный звонок прозвучал 24 января 1918 года, когда декретом Совета народных комиссаров на территории страны был введён Григорианский календарь и было указано, что в текущем году после 31 января следует сразу 14 февраля. Так как православная Церковь продолжила использовать прежний календарь, это переставило Рождество и Новый год местами.

Ситуация стала резко меняться к худшему в 1922 году, когда в РСФСР стартовала кампания за преобразование праздника Рождества Христова в «комсомольское рождество», или иначе в «комсвятки».

XVI партийная конференция, прошедшая в апреле 1929 г., отменила день Рождества, он стал рабочим днём, вместе с ним отменена была и рождественская ёлка, «поповский обычай». Газеты осуждали детские ёлки, потому что «религиозность ребят начинается именно с ёлки … Ребёнок отравляется религиозным ядом…». Вместе с ёлкой осуждался и Дед Мороз, вошедший в праздничный ритуал за пару лет до революции. Перед Новым 1929 годом любые празднования «поповских обычаев» запрещались. Специальные патрули из добровольцев ходили по улицам и заглядывали в окна, проверяя исполнение правительственного указа. Новогодняя ёлка перешла на нелегальное положение. Те, кто не хотел лишать своих детей праздника, делали это теперь тайно.

Недостижимый рекорд

Перелом в отношении к новогодней ёлке случился в 1935 году. Никита Хрущёв писал в своих воспоминаниях, как Павел Постышев, приехав из Киева в Москву, в один из своих визитов обратился к Сталину: «Товарищ Сталин, вот была бы хорошая традиция и народу понравилась, а детям особенно принесла бы радость — рождественская ёлка. Мы это сейчас осуждаем. А не вернуть ли детям ёлку?». Сталин поддержал его: «Возьмите на себя инициативу, выступите в печати с предложением вернуть детям ёлку, а мы поддержим». Так это и произошло.

28 декабря 1935 года в газете «Правда» появилась небольшая заметка, подписанная кандидатом в члены политбюро ЦК ВКП(б) П. П. Постышевым. Она начиналась так: "В дореволюционное время буржуазия и чиновники буржуазии всегда устраивали на Новый год своим детям ёлку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями ёлку и веселящихся вокруг неё детей богатеев.

Почему у нас школы, детские дома, ясли, детские клубы, дворцы пионеров лишают этого прекрасного удовольствия ребятишек трудящихся Советской страны? Какие-то, не иначе как «левые», загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею".

Это предложение было принято к действию молниеносно. По всей стране были организованы ёлочные празднества, в магазинах появились «расширенные ассортименты ёлочных украшений». Таким образом, предложение (даже не указ) партийного руководства было принято и полностью осуществлено в масштабах страны всего за четыре дня, включая дату самой публикации. Подобная оперативность так и осталась недостижимым рекордом в истории СССР!

Ёлка рекомендовалась в новом качестве как детская забава, пригодная для юных строителей коммунизма. К празднику Рождества она больше не имела отношения. Ёлка стала зеркалом нового мира советского ребёнка, её украшение и новое предназначение отражали круг мировоззрения и воспитания малолетних строителей коммунизма. Советские ёлки отличались публичностью, массовостью, обязательностью проводимой на них воспитательной работы.

Украшение обрело советскую символику. На первых детских ёлках предлагалось повесить продававшийся в магазинах набор шаров с портретами членов Политбюро. В 1937 году в СССР открылся первый специализированный завод ёлочных игрушек. Звезду Рождества, голубую, семиконечную, на верхушке ёлки заменили на красную пятиконечную звезду-пентограмму. Дед Мороз, который был прообразом Николая-Чудотворца (Санта-Клаус — "святой Николай") был подчёркнуто отделён от Рождества, для доказательства тому в тридцатые годы он появлялся на ёлках, держа в руках «Курс истории ВКП(б)».

В 1937 году на ёлке во Дворце союзов вместе с Дедом Морозом появилась напарница, Снегурочка. До этого она была известна только как персонаж пьесы А. Н. Островского и поставленной в 1882 году оперы Н. А. Римского-Корсакова. Ни в каком обряде, ни во всемирной рождественской традиции подобного женского персонажа не существует, это уникальное явление, связанное только с советской и российской новогодней ёлкой.

"Какая гадость, эта ваша

заливная рыба..."

Отличительным признаком новогодней ёлки советского периода является празднование первых мгновений наступающего года: под бой кремлёвских курантов поднимался новогодний тост. В 1956 году вышла на экраны музыкальная комедия Э. А. Рязанова «Карнавальная ночь», и дома культуры устраивали встречи нового года по образу и подобию" бала-маскарада", показанного в этом фильме.

В 1970-е годы сложился уклад новогоднего праздника, существующий в России по настоящее время. Отмечается широкое распространение телевизора; его включали за несколько часов до нового года, когда стол был уже накрыт. Праздничная телевизионная программа являлась общим сценарием для проведения семейного торжества. Около полуночи генеральный секретарь КПСС поздравлял граждан с праздником, в полночь били куранты, затем играли государственный гимн. Гимн слушали стоя, с бокалом в руках. Затем следовал праздничный концерт или фильм-комедия, наиболее известным из них стал фильм Э. А. Рязанова: «Ирония судьбы, или С лёгким паром!», включающий в себя типично святочный сюжет весёлой и счастливой подмены, обмана, розыгрыша. В этом году, правда, его пытаются снять с пьедестала — фильм "блистает своим отсутствием" в телепрограмме 1-го канала. Что интересно, культ «Иронии судьбы» появился после развала СССР. Также ночной новогодний праздник включает в себя уличное гулянье; по русскому святочному образцу проходят игры с огнём, люди зажигают фейерверки, бенгальские огни.

Материал подготовила

Алена завьялова.