 Серафим
Роуз
(Юджин Дэнис Роуз) Калифорния Родился
12 августа 1934 года в Калифорнии, в
курортном городке Сан-Диего в
протестантской семье. В 1956 году,
закончив с отличием колледж, поступил
в Академию востоковедения в Сан-Франциско,
где занимался изучением сравнительного
анализа религий, который давал возможность
попробовать себя в различных духовных
школах: в индуизме, буддизме,
иудаизме, суфизме и др. Каждую
религию он изучал на её родном языке.
Например, конфуцианские тексты он читал
на древнекитайском. В университете за
работу о древних наречиях китайского
языка он получил степень магистра. В
совершенстве знал французский
язык и латынь. Здесь
он впервые познакомился с трудами Рене
Генона и вслед за ним встал на стезю
поисков аутентичной духовной традиции.
Из-за дружбы с Йоном Грегсоном, сокурсником
по Академии Востоковедения, и после
посещения русского православного
собора Всех скорбящих Радости
в Сан-Франциско порвал с буддизмом
и начал посещать православные
богослужения, учить русский язык,
изучать книги о Православии.
В 1961 году,
завершив подготовку диссертации на
звание бакалавра, несмотря на то,
что в университете ему прочили блестящую
карьеру, он оставляет учёбу на время,
необходимое для написания книги —
исследования духовного состояния
современного человека.
В
середине 1960-х годов Юджин вместе с
подвижниками решают основать православное
братство. В 1969 они переезжают в
скит, а в1970 постригаются в монахи:
Юджин под именем Серафим (в честь Серафима
Саровского), а Глеб под именем Германа
(в честь Германа Аляскинского). В 1977
году отец Серафим рукоположен в
священники. Умер в 1982 году в
возрасте 48 лет от болезни.
Православные
многих стран мира почитают Серафима
Роуза как подвижника. Написан ряд
его икон, верующими ведется подготовка
к канонизации.
ЦИТАТЫ:
Было
бы слишком поверхностным заключением
сказать, что прославление Новомучеников и Царской
Семьи приведёт к восстановлению Святой
Руси. Но православные русские люди и в
России, и в рассеянии, если воспримут
это событие всем своим сердцем, то оно
сможет послужить поводом к раскаянию
в грехах, а влияние его на самую Россию
и измерить нельзя...
Иеромонах
Серафим (Роуз). «Будущее России и конец
мира»
«Нет
большего сродства и близости чем у Бога
с душой и у души с Богом, — писал
святой Макарий Великий. — Когда душа
лишена Бога, она принимается искать».
Она не находит его в католичестве,
потому что католичество — это
провинциальный извод подлинного
христианства, засорённый человеческими
домыслами. Не встретит она Бога и в
протестантстве, потому что для
протестантов Бог — это что-то чрезвычайно
личное, сокрытое в глубине души, да в
такой глубине, что уж и непонятно, есть
ли Бог для протестантов. И не будет
встречи в так называемых восточных
религиях, потому что в некоторых из них
Бога просто-напросто нет, в других на
место Бога встают кумиры, а в иных Бог
как будто бы есть, но о нём ничего
неизвестно.
Но
вот — православие. Религия, которая
покоряет многих, вначале лишь величавой,
неземной красотой богослужебного
обряда. «Не знаем, где мы были — на земле
или на небе, где поют ангелы», — говорили
святому князю Владимиру русские
послы, побывавшие на богослужениях
в Константинополе. Душа, уже почти
отчаявшаяся найти Бога, вдруг встречает
Его: неожиданно, непредсказуемо и
подлинно. У неё начинается совсем другая
жизнь, прежде как будто неизвестная
ей, всегда желанная и радостно узнаваемая.
Это и есть православие — подлинное
христианство, свободное от человеческих
помыслов. Чудо
факира и Иисусова молитва
Описанный
здесь случай, раскрывающий сущность
одного из медиумических "даров",
обычных для восточных религий, произошел
незадолго до 1900 года и был записан около
1922 года доктором А. П. Тимофеевым, позднее
ставшим монахом в монастыре Ново-Дивеево
(шт. Нью-Йорк)
Русский
текст см.: "Православная жизнь" №
1, 1956.
"Чудесным
ранним тропическим утром наш корабль
рассекал воды Индийского океана,
приближаясь к острову Цейлон. Пассажиры,
по большей части англичане, путешествовавшие
со своими семьями на место службы или
по делам своих индийских колоний, с
оживленными лицами жадно всматривались
вдаль, ища глазами волшебный остров, о
котором почти все они должны были быть
наслышаны с самого детства по сказкам
и рассказам путешественников.
Остров
едва лишь завиделся на горизонте, а
тонкий пьянящий аромат растущих на нем
деревьев все больше и больше окутывал
корабль с каждым дыханием прилетавшего
ветерка. Наконец, на горизонте показалось
нечто вроде голубого облака, которое
росло по мере быстрого приближения
нашего корабля. Уже можно было заметить
домики, разбросанные по берегу,
выглядывающие из зелени величественных
пальм, и пеструю толпу туземцев,
поджидающих прибытия корабля. Пассажиры,
быстро перезнакомившиеся в дороге,
смеялись и оживленно переговаривались
на палубе, восхищаясь чудесным видом
сказочного острова, разворачивающимся
у них перед глазами. Корабль медленно
развернулся, готовясь причалить к
пристани портового города Коломбо.
Здесь
корабль должен был запастись углем, и
у пассажиров было достаточно времени,
чтобы сойти на берег. Небольшую группу
из восьми человек, к которой присоединился
и я, повел полковник Эллиот, который
хорошо знал город и окрестности. Он
внес заманчивое предложение: "Леди
и джентльмены! Не хотите ли вы отправиться
за несколько миль от города и посетить
одного из местных колдунов-факиров?".
Все приняли предложение с энтузиазмом.
Уже
вечерело, и покатили по великолепной
дороге среди джунглей, которая вся
сверкала от миллионов светляков. Под
конец дорога внезапно расширилась, и
перед нами оказалась небольшая поляна,
с трех сторон окруженная джунглями. С
края поляны под большим деревом стояла
хижина, возле которой дымился небольшой
костер и сидел тощий старик с тюрбаном
на голове, скрестив ноги и не сводя
неподвижного взгляда с огня.
Поднявшийся
месяц до некоторой степени разгонял
ночную темноту, и в его призрачном свете
все вещи приняли фантастические
очертания. Невольно все умолкли и ждали,
что же произойдет.
"Глядите!
Глядите туда, на дерево!" – воскликнула
мисс Мэри взволнованным шепотом. Мы
все повернули головы туда, куда она
указывала. И вправду – вся поверхность
необъятной кроны дерева, под которым
сидел факир, казалось, медленно поплыла
в мягком лунном свете, и само дерево
мало-помалу стало таять, контуры его
расплывались; буквально, как будто
невидимая рука накинула на него воздушное
покрывало, которое с каждой минутой
становилось все гуще. Вскоре перед
нашим потрясенным взглядом открылась
с необыкновенной ясностью поверхность
моря с катящимися волнами.
Но
вот вдали показался белый пароход. К
нашему величайшему изумлению мы узнали
свой собственный корабль, тот самый,
на котором мы прибыли в Коломбо. Но что
поразило нас более всего – на корабле
мы увидели самих себя! Не забывайте,
что в то время, когда это происходило,
о кинематографе никто слыхом не слыхал,
и было невозможно даже вообразить
что-либо подобное. Я совершенно забыл
о том, что я священник и монах, что мне
вряд ли приличествует принимать участие
в подобных зрелищах. Наваждение было
так необоримо, что и сердце, и ум молчали.
Но вот мое сердце тревожно и больно
забилось. Все мое существо охватил
страх.
Мои
губы сами собой зашевелились и стали
произносить слова: "Господи Иисусе
Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!"
Я почувствовал немедленное облегчение.
Казалось, что какие-то невидимые цепи,
которыми я был опутан, начинали спадать
с меня. Молитва стала более сосредоточенной,
и с ней вернулся мой душевный покой. Я
продолжал смотреть на дерево, как вдруг,
будто подхваченная ветром, картина
затуманилась и рассеялась. Я больше
ничего не видел, кроме громадного
дерева, в то время как мои спутники
продолжали рассказывать о своих
впечатлениях, вглядываясь в картину,
которая для них не исчезала.
Но
вот что-то как будто стало твориться и
с самим факиром. Он свалился набок.
Встревоженный юноша подбежал к нему.
Сеанс неожиданно прервался. Глубоко
взволнованные всем увиденным, зрители
поднялись, оживленно обмениваясь
впечатлениями и не понимая, почему все
так внезапно и неожиданно оборвалось.
Уже
уходя, я невольно в последний раз
обернулся, чтобы запечатлеть в памяти
всю сцену, и вдруг – я содрогнулся от
неприятного ощущения. Мой взгляд
встретился со взглядом факира, полным
ненависти. Это произошло в кратчайший
миг, и он снова принял свою прежнюю
позу, но этот взгляд раз и навсегда
открыл мне глаза на то, чьей силой в
действительности произведено это
"чудо".
Из
книги Серафима Роуза "Православие и
религия будущего"
|
